Британская армия занимает в НАТО особенное место. Прежде всего за счет высокой политической активности этой страны на международной арене. Вооруженные силы Великобритании принимали участие практически во всех крупных вооруженных конфликтах на планете начиная с 1945 года. А богатое имперское прошлое по сей день позиционирует королевский флот как второй в мире, после американского. Когда-то до 2/3 британской армии было передано под командование Альянса. Впрочем, за прошедшее время в Великобритании произошли серьезные перемены. Коснулись они и ее вооруженных сил.
Формально на данный момент общая численность британской армии, включая авиацию и флот, составляет около 200 тыс. человек: в том числе 113 тыс. в сухопутных войсках, 52 тыс. в военно-воздушных силах и 43 тыс. человек - в военно-морском флоте. Однако в настоящее время страна проводит масштабную военную реформу, отношение к которой неоднозначно даже среди самих британцев. Еще в начале 90-х годов ХХ века ВС Великобритании располагали 1,2 тыс. танков, 3,2 тыс. БТР и БМП, 700 артиллерийскими системами и почти 850 боевыми самолетами. Но начатая в 2010 году оптимизация состава и стоимости содержания британской армии принципиально сократила эти цифры.
В ноябре 2010 года Великобритания опубликовала новую стратегию национальной безопасности. Комплекс документов носит объединяющее наименование "Сильная Британия в эпоху неопределенности ". В нем сформулированы основные перспективные угрозы, с которыми страна столкнется на период до 2020 - 2030 годов. Главным посылом является мысль о том, что после крушения СССР вероятность возникновения в Европе какой-либо "большой войны" полностью пропала. В связи с чем на первое место вышли 16 других угроз, среди которых к первой степени значимости относятся: международный терроризм, кибератаки, катастрофы национального уровня, природные угрозы, пандемии и кризисы в международных отношениях.
Последний пункт наиболее любопытен, так как, на первый взгляд он прямо противоречит первоначальному базовому посылу документа. Впрочем, вся стратегия национальной безопасности изложена в новомодном стиле обтекаемых, внешне громких, но внутри достаточно малоосмысленных формулировок. Они призваны явно преувеличивать реальный смысл затронутых понятий. Так, например, под кризисом в международных отношениях в действительности подразумевается лишь локальный военный конфликт низкой интенсивности, в котором Великобритания будет принимать участие только в составе коалиционных сил. Основными регионами, в которых возможно применение британской военной силы рассматриваются полоса от Западной Африки до Юго-Восточной Азии. Основной тип противника - негосударственные военизированные формирования. Передовая промышленно развитая страна, обладающая современной высокотехнологичной армией в качестве противника не рассматривается даже теоретически. Стало быть, и военное строительство ведется в соответствии с представлениями о составе и характере будущих угроз.
Генерал-лейтенант британской армии Ник Картер
На основе упомянутой стратегии национальной безопасности были разработаны два фундаментальных документа, ставших основой дальнейшего военного строительства в стране: "О стратегической обороне и безопасности" и план реформы вооруженных сил "Армия 2020", автором которого является генерал-лейтенант Ник Картер. Формально на данный момент "Армия 2020" находится еще только на стадии обсуждения в национальном парламенте, однако в стране уже начались мероприятия, подозрительно совпадающие по своему составу и характеру на то, что представил Палате Лордов генерал Картер. Стало быть программа будет принята и далее оценивать перспективы британских вооруженных сил следует на ее основе.
Сухопутные войска Великобритании
С 1 ноября 2011 года в Великобритании действует следующая структура Высшего командного состава Сухопутных сил. Глава Генерального штаба (Chief of the General Staff или сокращенно CGS) командует Штабом Армии, расположенным в городе Андовер. В его обязанности входит военное планирование в мирное и военное время. Командующий сухопутных войск (Commander Land Forces ) осуществляет непосредственное командование всеми наземными силами Великобритании, включая вертолетные части и компонент резервистов. Организация взаимодействия между ними, а также с Министерством обороны страны возложена на Адъютант генерала (Assistant Chief of the General Staff ). Это не звание, это должность. Вопросами боевой учебы и обеспечения армии ведает Командующий по Подготовке и Развитию вооруженных сил (Commander Force Development and Training ).По мнению высшего военного и политического руководства Великобритании, такая структура должна обеспечить улучшение обратной связи и взаимопонимание с Министерством Обороны, а также другими правительственными структурами. Считается, что она более эффективна и менее затратна в текущих геополитических и экономических условиях.
Согласно плану "Армия 2020" все сухопутные части Великобритании сводятся в два базовых компонента: части высокой интенсивности (Reaction Division ) и адаптивные части (Adaptiv Division ).
К частям высокой интенсивности относятся:
1-я Бронетанковая дивизия, составляющая основу так называемой Британской Рейнской Армии, дислоцирующейся в Германии со штабом в городе Херфорд. Официально, в состав дивизии входят 7-я и 20-я бронетанковые бригады, 4-я, 6-я, 11-я и 12-я пехотные, 1-я артиллерийская бригады, 39-й полк королевской артиллерии и 22-й полк связи. Когда-то БРА являлась костяком всей Северной Группы войск НАТО в Европе, но те времена давно прошли. В настоящий момент дивизия имеет 70 - 75% от штатной численности по личному составу и не более 80% - по штатной технике. Хотя она еще пока находится в Европе, но половина ее текущей численности (всего 1-я бтд насчитывает 20 тыс. человек) будет возвращена в метрополию до конца 2015 года, а полностью вся дивизия вернется на Острова к 2020 году. Как сказал британский премьер-министр, после войны в Европе прошло более 65 лет, Холодная война закончилась более 20 лет назад, и держать дорогостоящие войска в Германии "нет никакой нужды".
Командир 7-й бронетанковой бригады бригадир Джеймс Вудхам
3-я дивизия (3rd Divizion) в составе: 1-й, 4-й и 12-й механизированных бригад, а также 19-й "легкой" бригады). На сегодняшний день это самое боеспособное и укомплектованное соединение британской армии.
16-я Воздушно-штурмовая бригада, не смотря на такое свое название состоящая из: 5-й воздушно-десантной и 24-й воздушной бригады. Бригада была создана в 1999 году в соответствии с программой реорганизации сухопутных частей с целью получения максимально высокомобильного инструмента. Ее специализация - высадка легкой пехоты в виде воздушных десантов при поддержке вертолетных частей. Штатная численность бригады - 8 тыс. человек.
Бордовый берет - отличительная черта британских десантников
3-я Бригада морской пехоты (до 3 тыс. коммандос) в составе: 40-го, 42-го, 45-го батальонов морской пехоты, 1-го батальона Стрелкового полка, 43-го противодиверсионного батальона морской пехоты, 29-го артиллерийского полка (две батареи гаубиц L115), 24-го инженерного полка, и полка тылового обеспечения.
В перспективе из двух дивизий будет сформирована одна, некоего унифицированного состава, включающая три "стандартные" механизированные бригады. Почему британцы акцентируют внимание на "стандартность" будет сказано ниже. Пока стоит отметить, что стандартная бригада должна состоять из двух мотопехотных батальонов (примерно по 400 - 460 человек на модернизированных БМП Warrior), танкового полка (примерно 600 человек, 56 ОБТ Challenger II), среднего разведывательного полка (около 500 человек на перспективных БРМ Scout SV) и мобильного мотопехотного полка (около 700 человек на перспективных БТР FRES UV). В составе дивизии предусмотрено наличие отдельного артиллерийского и инженерного полков, а также полка тылового обеспечения. Артиллерийский полк (769 человек) состоит из командования и штаба, штабной батареи, двух батарей 155-мм гаубиц М109 по 6 орудий в каждой, и противотанковой батареи (30 ПУ ПТУРС "Свингфайр"). По сути эта часть только называется полком. По составу вооружения она является просто артиллерийским дивизионом, усиленным ротой противотанкового оружия, если по старым советскими стандартам считать.
В соответствии со своим названием, части высокой интенсивности предназначены для "быстрого реагирования на глобальные угрозы" и ведения боевых действий "высокой интенсивности". Общая численность этого компонента - примерно 55 тыс. солдат, сержантов и офицеров.
Королевский Ирландский полк в Ираке
К адаптивным частям относятся семь пехотных бригад, дислоцированных на территории Великобритании. В будущем эти бригады также предполагается привести к "стандартному виду" в составе: 2 - 4 пехотных батальонов на легких бронемашинах и машинах типа MRAP, а также нескольких (до 3-х) "легких кавалерийских" или бронеразведывательных эскадронов на легкой колесной бронетехнике. Но этот момент вызывает большие сомнения в виду специфики организации и традиций британской армии.
К адаптивным частям будут относится Территориальная армия и резервисты. Предполагается, что в результате реформ часть кадровых военных будет уволена и заменена резервистами, численность которых предполагается поднять до 30 тыс. человек. Правда, пока непонятно, как Лондон намерен решать вопрос с работодателями, не слишком готовыми отпускать работников служить в Резерве армии, так как срок отсутствия сотрудника на рабочем месте может достигать одного года. Опять же существует проблема качества резервистов. По отзывам Министерства Обороны Великобритании, на данный момент лишь 1 из 19 резервистов способен служить в армейских условиях. Военные выражают надежду, что к 2020 - 2025 году Лондону удастся добиться уровня "хотя бы, как в Национальной гвардии США", где служить в армейских условиях способен каждый десятый резервист. Но удастся ли этого добиться - большой вопрос.
Британские резервисты
Задачей адаптивных частей является проведение противоповстанческих действий и операций "мягкой силы".
Не совсем понятным является будущий статус Объединенного вертолетного командования. Формально в нее входит уже упомянутая выше 16-я воздушно-штурмовая бригада, вертолетное командование поддержки войск (два полка ударных вертолетов AH-64 Apache) и вертолетные подразделения за рубежом. Организационно ОВК входит в состав Сухопутных сил, но 16-я вшбр относится к Reaction Division, а остальные части входят в Adaptiv Division.
Также в документах не упоминается 17-я бригада гуркхов (бывшая 17-я пехотная дивизия гуркхов), состоящая из учебной роты и пяти пехотных батальонов, полка связи и автомобильного полка. Известно лишь, что после передачи Гонконга Китаю, дислоцировавшаяся там бригада гуркхов была переведена в Великобританию. Ее численность сократилась до 2,5 тыс. человек. Из пяти батальонов осталось два, части обеспечения также сильно порезали. Но куда бригаду включили дальше, на данный момент неизвестно. Логично предположить ее использование в составе адаптивных частей.
Гуркхи Ее Величества в составе британского экспедиционного корпуса в Афганистане, провинция Гильненд
Обеспечение боевых действия обоих компонентов будет производить Единое командование поддержки и обеспечения (Forse Troop And Logistics Support), которому подчиняются до восьми различных бригад: артиллерийской, разведывательной, инженерной, медицинской, связи (двух) и тылового обеспечения (тоже двух).
Не менее загадочной является дальнейшая судьба отдельных полков британской артиллерии. На данный момент их насчитывается 10, имеющих различный состав, разное вооружение и отличающихся по численности. Предполагается, что их сведут в новую артиллерийскую бригаду и подчинят Forse Troop And Logistics Support. Но пока более-менее уверенно можно говорить о сохранении в будущем всего трех артиллерийских полков, переведенных на новые единые штаты: три батареи по шесть 155-мм САУ AS-90, одна батарея РСЗО M270 MLRS и два взвода ракетных комплексов Exactor Mk2. Предполагается, что такая структура обеспечит возможность решения огневых задач на дальностях до 300 км. Начиная с 45 км и далее - цели поражает РСЗО обычными и специальными дальнобойными ракетами, а до 25 - 30 км - они накрываются ствольной артиллерией и ракетными комплексами Exactor.
Дворцовая кавалерия британской армии
Отдельной сложностью британской армии являются ее традиции.
Молодые люди шли на войну, чтобы изменить себя и изменить мир. За четыре долгих года и мир, и они изменились, но совершенно не так, как они ожидали.
Первая мировая война не была "приключением" или "пикником", как думали первые добровольцы, и не стала "кровопусканием" или "крестовым походом", как провозгласила общественность. Она оказалась величайшей трагедией начала XX века.
Выйдя победителями из этого конфликта, англичане без устали повторяли: "никогда больше" и из всех сил старались следовать этому принципу, политическим воплощением, которого во многом стала политика умиротворения 1930-х гг.
За морально-нравственное самочувствие солдат традиционно отвечают идеалы и религия. В Первую мировую войну они не справились с возложенной на них задачей: первые подменило равнодушие и ожидание конца войны, второе - мистика и суеверия.
Вера в Бога, а вернее в его представителей на земле, была сильно подорвана поведением англиканских священнослужителей. Статус не предполагал уважения автоматически, его необходимо было заслужить, а на это оказались способны не многие капелланы.
На эмоциональном уровне защитную функцию исполняют солдатский юмор и фатализм. Первый становился все более черным, по мере того, как солдаты становились все более циничными. Отчаянно высмеивались как самые страшные, так и наиболее позитивные аспекты жизни.
Солдаты умели радоваться малому, пародировать страшное и иронизировать над святым. Фатализм также характеризует специфическое отношение к существованию в военных условиях, но он скорее отражает восприятие не настоящего, а будущего.
Проведя какое-то время на линии фронта воины переставали гадать, какая именно из "решающих" битв станет последней, постепенно переставая воспринимать войну как антропогенный фактор: все события, даже самые незначительные, приписывались судьбе.
Когда "щит", построенный на трехуровневой защите; давал трещину, наступал своеобразный "иммунодефицит" - человек больше не мог противостоять ужасам войны. Так появлялся "снарядный шок".
Он проявлялся или в форме внезапного приступа (истерия), или как результат длительного нервного перенапряжения (неврастения). Военный невроз стал одним из многих "открытий" Первой мировой войны.
Позднее он получит признание, как медиков, так и армейских властей, но в то время он считался признаком слабости, причем у всех действующих лиц, включая обладателей этого диагноза.
Вот письмо майора Генри Гранвиля, который рассказывает об одном из боев при Ипре: "Внезапно мужчина, который лежал рядом со мной повернул голову. И я увидел его лицо - от глаз до подбородка. И был потрясен. Лица не было. Парень сделал вид, что стонал от шума, и вопросительно посмотрел на меня с выражением "Что-то случилось?".
На этом упоминание о случае заканчивается, но мы знаем, что после нескольких попыток остановить кровотечение и уменьшить боль при помощи морфина, Гранвилю пришлось убить его "напарника по окопу" - тот мучился в смертельной агонии.
В конце своего письма майор размышляет "Мы просто пешки" и намекает на продолжение истории с убитым: "То, что я написал - эскиз. Чтобы рассказать все, потребуется неделя слёз".
Сам Британский экспедиционный корпус не был однородной структурой. Он менялся с течением времени и военных действий. Можно проследить четыре стадии в формировании Британской армии, каждая из "волн", ее составляющих, отличалась собственной системой ценностей и отношением к войне.
Регулярные войска воспринимали войну, как работу, территориальные - как к возможности доказать, что они не хуже регулярных. И те, и те были брошены в жернова войны в 1914 - 1915 г. и полегли на полях сражений почти в полном составе.
Им на смену пришла Новая армия: сначала во Францию отправились добровольцы, а за ними поехали призывники. И те, и те отличались гражданской моралью, часто значительно более высоким образованием и сформировавшимися жизненными установками.
Они относились к войне сначала как к "приключению", потому как к долгу, а затем - как к року, чему-то неизбежному, развивающемуся по своим законам и не зависящему от воли и поступков людей.
Британскую армию традиционно вели в бой не просто офицеры, а джентльмены, которые должны были быть примером для подражания для своих подчиненных.
В 1914-1918 гг. высшие армейский чины не смогли стать таковыми, поскольку в большинстве случаев оказались далеки от солдат как географически, так и эмоционально.
Статичная Первая мировая война не дала командующим мобильного Экспедиционного корпуса проявить свой профессионализм - как и штабы всех стран-участниц, они не были готовы к позиционному конфликту.
Поэтому настоящим примером и источником мужества стали менее обученные временные офицеры - "гражданские" офицеры для "гражданской" армии. Они разделяли с солдатами не только тяготы военной жизни, но во многом и их отношение к войне.
Еще одним способом повысить шансы на выживание и приспособиться к войне стало изменение отношения к противнику. Сначала его ненавидели, потому что именно этому учила пропаганда.
Война показало, что не все так категорично, и разбавила черно-белую палитру восприятия серыми тонами (это был основной "цвет" Западного фронта).
Отношение к врагу, как и к войне в целом, отличалось контрастностью: от ненависти до жалости и уважения, но оно базировалось на личном опыте, теряя черты стереотипного. Появилась система "живи и давай жить": взаимовыгодные перемирия на фронте.
Война затронула не только прямых участников, но все общество в целом. Она меняла не только фронт, но и тыл, к сожалению, в разных направлениях.
Бывшие и нынешние гражданские не могли и не хотели понять друг друга, что вызывало отчуждение, постепенно воздвигавшее барьер между ними.
Война была основной темой для разговоров во время отпуска, только говорили, они о разной войне: солдаты опасались упоминать о настоящей, ими увиденной, а гражданские обожали рассуждать о вымышленной, созданной прессой.
Первых раздражала одержимость мирного населения, а последние не осознавали всю тяжесть конфликта, зачастую замыкаясь на собственных проблемах.
С течением времени менялось отношение солдат и к самой войне. На нее шли, чтобы постоять за Правое Дело, чувство причастности к чему-то великому вызывало восторг.
Триумф сменялся сомнением и разочарованием (Сомма), а затем отчаянием и равнодушием (Ипр). Сражались потому, что так было надо, потому что на фронте оставались друзья.
При этом солдаты и помыслить не могли о поражении, компромиссном мире. Они готовы были терпеть лишения, лишь бы их усилия не оказались напрасными. Они научились относиться к войне, как к повседневной реальности, которую они не в силах изменить.
− Капитан Ватсон! Для вас письмо, сэр! − Когда Джон протянул руку, она дрожала от усталости. Едва держась на ногах после пяти операций, он молился, чтобы приёмное отделение не пополнилось новыми пациентами после последнего раунда артобстрела, потрясшего полевой госпиталь.
− Что это? − Несмотря на усталость, Джон испытывал любопытство. Дома не было никого, кто мог бы ему написать: его родители давно умерли, а из ближайших родственников − только Гарри... Ну, а Гарри, скорей всего, слишком пьяна, чтобы понимать, что за месяц на дворе, уже не говоря о том, что за день.
Сочельник . Джон больше всего любил именно эту часть Рождества: печенье и подогретое с пряностями вино у камина, заполняющий комнату аромат соснового дерева, мерцающая вокруг ёлки и над камином гирлянда.
В Афганистане ничего подобного не было. Были песок и кровь, и, для разнообразия, всё это, сцементировавшись, покрывало слоем его ботинки, а форму и инструменты он едва успевал стерилизовать.
Вытерев грязную руку о куртку, он перевернул конверт, чтобы прочитать обратный адрес.
Увидев в графе «адресат» написанное неровным почерком Британскому солдату , Джон ощутил, как беспокойство начало рассеиваться. Хорошо. Так или иначе, это не были плохие новости о Гарри. Хорошо. Очень хорошо.
Надорвав угол конверта, он сохранил в целости большую его часть, чтобы позже можно было положить открытку обратно. Осторожно скользнул внутрь пальцем.
Открытка его очень порадовала: на ней было изображено классическое британское Рождество: поместье с приветливо сияющими окнами, окруженное парком с подстриженными живыми изгородями и соснами, было окутано снегом. Фотография выглядела профессиональной, но, перевернув открытку, Джон увидел, что она носит более личный характер, чем кажется.
«Уважаемый сэр!» было написано на обороте открытки. Почерк был тот же, но в то время как адрес был написан небрежно, здесь буквы теснились ровно и аккуратно.
«Мы, как предполагается, пишем в школе рождественскую открытку британскому солдату. Нам раздали в школе открытки, но они − самая глупая вещь, которую вы можете вообразить, и я не думаю, что вы хотели бы получить такую. А это − фотография моего дома, сделанная в прошлый Сочельник и распечатанная Мамулей в этом году. В этом году снега мало, но вы получите общее представление. Уютно, празднично, et cetera. Это по-латински «и так далее», если вы не знаете.
Я не знаю, что ещё здесь написать. Я собирался рассказать вам о своих экспериментах, но мама сказала, что не стоит этого делать, ведь вы, вероятно, видели там много мёртвых и не захотите слышать о скорости разложения голубя, которого я на днях нашёл в лесу позади дома. Но если вы захотите об этом услышать, вы можете написать мне в ответ и спросить.
Я искренне желаю вам
Счастливого Рождества.
Шерлок Холмс»
Джон подавил смешок, а затем перевернул открытку, чтобы посмотреть на адрес: где-то в Сассексе. «Вы можете написать мне в ответ и спросить» . Он мог бы на самом деле это сделать.
Открыв конверт, чтобы для сохранности положить открытку обратно, он впервые увидел дату на почтовом штемпеле: 5-го декабря 1992. Что?
− Кэп! Там люди ждут! − Джон положил открытку во внутренний карман куртки и вернулся к работе.
Выстрел изменил всё, за исключением того, что это ничего не изменило. Вместо того, чтобы смотреть в глаза испуганных и истекающих кровью солдат, извлекая со всей осторожностью из их тел пули, Джон смотрел в испуганные глаза хирурга, когда она со всей осторожностью пыталась удалить шрапнель из его плеча, а из мелких порезов на её лбу капала кровь.
В какой-то момент он понял, что собирается упасть в обморок, и его последней мыслью была волна благодарности за надвигающееся бессознательное состояние.
Он не помнил полевой госпиталь и первую операцию. Придя на короткое время в сознание в Германии, он успел только заметить, что актёры шоу, которое шло по телевизору в его палате, говорили на немецком языке; буквально через мгновение он снова потерял сознание.
В Англии, после третьей операции, он наконец пришёл в себя. Из больницы его выпустили раньше, чем он надеялся, а затем оказалось, что у него слишком много времени, слишком мало денег и никаких идей, как всё это исправить.
Он стал совершать длительные прогулки, сначала по рекомендации физиотерапевта, сказавшего, что это могло бы быть полезно для преодоления хромоты, но он продолжил гулять и после, потому что полюбил это. У него был установленный порядок: Гайд-парк утром, а Риджентс-парк днём. Он узнал, где можно увидеть лебедей, и после этого начал больше гулять по перелеску. Однажды утром он даже увидел трио ежей, а как-то вечером, после долгого и очень тихого сидения на скамье, которая стояла несколько в стороне от главных дорожек, он заметил лису.
Это был не самый плохой способ провести первые дни вне больницы, и у него было время, чтобы думать.
Сначала он пытался не вспоминать Афганистан, но, конечно, это было невозможно. Эти воспоминания постоянно всплывали, и его бросало то в жар, то в холод. Он слышал стрельбу из орудий в сигналах автомобилей и крики раненых товарищей в визгах на детской площадке.
Он не понимал, как ему удалось сохранить открытку после трёх операций и транспортировки из Афганистана через Германию в Англию, но она до сих пор была с ним. Он носил её в своём кармане куртки каждый день и держал на тумбочке каждый вечер. Края её начали обтрёпываться, а если присмотреться, можно было заметить следы слёз на конверте, когда из него доставали открытку, чтобы уже в который раз на неё взглянуть.
Первые дни после больницы превратились в первые месяцы, и его хромота постепенно стала уменьшаться.
Он уже не смотрел на открытку так часто, как раньше; он выучил все слова наизусть и обычно просто хотел посмотреть на дом. Он представлял тёплый камин, который должен быть в гостиной, широкие диваны и глубокие кресла с мягкими подушками.
Более того, ему казалось, что фотография на открытке стала для него домом, и он иногда задавался вопросом, жил ли там ещё тот мальчик, который её прислал и который, конечно же, вырос к настоящему времени. Или он переехал и жил теперь где-то в другом месте.
Он стал искать менее людные и более узкие дорожки в парках, которые были больше защищены от городских шумов и проводил всё больше времени, сидя в неподвижности на скамье или на траве, наблюдая и ожидая увидеть неуловимого горностая, ежа или лису. Он начал видеть их чаще, а затем задался вопросом, показывали ли они себя, потому что они привыкли к нему или они были там всё время.
Однажды вечером, после того, как начало темнеть, Джон поднялся со своего места на траве, отряхнулся от упавших на колени листьев и направился в сторону ворот Риджентс-парка. Дни становились короче, поэтому их закрывали всё раньше и раньше, а он не хотел остаться запертым ночью в парке. Как-то вечером, где-то в середине лета, он остался в парке после захода солнца, а потом обнаружил, что ворота заперты. Кое-как при свете луны ему удалось перелезть через стену живой изгороди, но он не хотел пробовать это снова, учитывая недавнее падение из-за ноги, которая хоть и меньше болела, но, как оказалось, была такой же ненадёжной.
Он собирался положить открытку обратно в карман куртки, когда услышал знакомый голос:
− Джон? Джон Ватсон?
Он медленно обернулся и столкнулся с Майком Стэмфордом, которого не видел с момента вручения дипломов в Бартсе.
− Майк, привет, − поздоровался Джон.
− Слышал, что ты был ранен в Афганистане, − сказал Майк. − Что произошло?
− Меня подстрелили, − сглотнул Джон. Он не был уверен, что ему нравится направление разговора.
− Что это? − Майк указал на открытку.
− О, этот пустяк? На самом деле ничего особенного, − ответил Джон, не понимая, почему так смущён. − Я получил эту рождественскую открытку в прошлом году. Не поверишь, в Сочельник. Она была отправлена каким-то школьником, вероятно потому, что их учитель дал им такое задание. Но мне понравилась фотография, и было нечто забавное в дате. Я просто её сохранил. − Он замолчал, и когда Майк не ответил, ему стало немного не по себе. Не зная, что делать дальше, он просто решил показать Майку открытку.
Он протянул её Майку, чувствуя себя неуютно из-за того, что она находится в чужих руках.
Майк посмотрел на фотографию и кивнул:
− Должно быть, хорошо было на неё смотреть, находясь там, в пустыне.
− Да, это действительно было здорово, − Джон выдохнул от облегчения, забирая открытку.
− А что было забавного в дате? − поинтересовался Майк.
− Почтовый штемпель 1992 года, − ответил Джон. − Я полагаю, что она, должно быть, потерялась? Она лежала в почтовом отделении в течение многих лет, а затем каким-то образом была доставлена в часть.
− Можно взглянуть на конверт? − спросил Майк.
Джон не хотел показывать конверт, но не мог придумать никакого серьёзного основания уклониться от этого, когда уже позволил взглянуть на открытку.
Он передал его.
− Ха! − воскликнул Майк. − Ты не поверишь в это, но я его знаю !
− Шерлок Холмс, с Сассекских Холмов! Я его знаю, − ответил Майк.
− Ты это серьёзно? − Джон замёрз, поэтому протянул руку, чтобы забрать конверт. Майк вернул его, и Джон осторожно положил открытку обратно, а затем убрал всё в карман куртки.
− О, это становится всё более странно. Я на самом деле сегодня собирался с ним увидеться. Ну давай, пойдём со мной! − стал настаивать Майк, хлопнув Джону по больному плечу.
Джон вскрикнул от боли, едва удержавшись на ногах при помощи трости.
− Прости, прости! − торопливо зачастил Майк. − Но правда, ты должен со мной пойти и встретиться с ним!
− Что? Ты это серьёзно? Я не могу пойти вот так, − запротестовал Джон.
Майк засмеялся:
− Как... Ну... не знаю... в старой одежде... к тому же на джинсах у меня пятна от травы, а на обуви − грязь... и я не знаю, что ещё, − сказал Джон.
− О, ему это понравится, − пообещал Майк. − Он любит такое. Он расскажет тебе всю твою историю жизни, посмотрев на степень изношенности обуви или на что-то ещё. Это сводит большинство людей с ума.
Джон переварил эту мысль, а затем кивнул.
− Ну, хорошо. Я пойду.
Джон подумал, что должен был сначала спросить Майка, куда тот направлялся, чтобы встретиться с Шерлоком Холмсом с Сассекских Холмов, но к тому времени, когда стало очевидно, что их место назначения − морг, он почувствовал, что уже слишком поздно для того, чтобы отступать.
Это был не просто морг: он провёл много времени во время учёбы в медицинском институте, занимаясь вскрытиями по вечерам, со скальпелем в одной руке и сэндвичем в другой. Он провёл много времени в этом конкретном морге , если быть точным.
− Старый добрый Бартс, − проведя рукой по стене, пробормотал Джон, когда они вошли в здание.
− Каждый раз, когда Шерлок находится здесь, он нарывается на неприятности, − сказал Майк. − Он то клянчит части тела у судмедэксперта, то крадёт моё время у жидкостного хроматографа. И вообще он − ужасен.
− Звучит неплохо, − рассеянно произнёс Джон, выпрямившись, когда они подошли к дверям морга.
− Что звучит неплохо? − недоверчиво прозвучал рядом красивый, глубокий баритон.
− Ты, − хихикнул Майк. − Шерлок, познакомься с Джоном Ватсоном. Он − мой старый друг, мы вместе учились.
− Привет, − кивнув, Джон обернулся.
Взгляд незнакомца − нет, Шерлока − скользнул по нему. Не зная, что тот ищет, Джон пожелал, чтобы тот отвёл взгляд хотя бы на какое-то время, чтобы он сам мог смотреть в упор и насладиться увиденным − ну, чертовски несправедливо, что тот так красив.
− Афганистан или Ирак?
− Ммм... Прости?..Что?.. Откуда ты зна...
− У тебя загорелые руки, но выше запястий загара нет, там где это позволяют увидеть манжеты твоей куртки. Таким образом, ты находился на солнце, но не загорал. Заграница. То, как ты держишься, выдаёт то, что ты − военный, а твоя хромота, которая почти наверняка психосоматическая, ясно говорит о том, что ты был недавно ранен при травмирующих обстоятельствах. Итак: вооружённые силы, недавно был за границей и ранен. Афганистан или Ирак. − Поток слов, стремительно слетавший с губ Шерлока, кружил голову и угрожал утащить Джона на дно. Он с трудом овладел собой и ответил без эмоций:
− Я... Афганистан, − ответил Джон.
Глаза Шерлока заблестели, и он сосредоточился на трости Джона:
− Ты уже знаешь, что твоя хромота психосоматическая, вот почему ты забываешь об этом, когда стоишь и держишь трость так слабо... − Он затих. − Что это?
− Что? − переспросил Джон.
− Что это у тебя? − задал вопрос Шерлок.
− У меня ничего нет, − сказал Джон, чувствуя, как начинают гореть ладони. − Я не знаю, о чём ты говоришь.
− Нет, есть, − настоял Шерлок. − У тебя есть что-то при себе, что тебя очень волнует, и я не могу выяснить, что. Что у тебя в карманах?
− Я... − Джон не видел никакого выхода из данной ситуации, но он отчаянно не хотел показывать Шерлоку открытку. Любой шанс (он сомневался, что у него вообще может быть хоть какой-то шанс, но надежда − штука иррациональная и вечная) на продолжение знакомства с Шерлоком, будет, конечно, разрушен, как только тот узнает, что он держал при себе открытку, написанную, когда тот был ребёнком. После этого надеяться уже будет не на что.
Он посмотрел на Майка в поисках помощи и увидел, как в их сторону спешит студент и кричит:
− Доктор Стэмфорд! Доктор Стэмфорд!
Он приблизился и затараторил:
− Доктор Стэмфорд! Я не нашёл вас в вашем кабинете, а у меня есть вопрос. Увидев вас здесь, могу я узнать о тесте на следующую неделю? − Студенту удалось выпалить всё это на одном дыхании, пока он быстро шагал по коридору.
Майк посмотрел на часы.
− О, прости, Райан. Я опоздал... Шерлок, мы должны будем обсудить полученные результаты по исследованию патологии в другое время, − сказал Майк, повернувшись, чтобы уйти вместе со студентом.
Как только Райан повернулся спиной, Майк обернулся и состроил рожицу, глядя на Джона через плечо. Джон покачал головой.
− Ты... ты не хотел бы выпить чашку чаю? − спросил Джон, когда звуки шагов Майка затихли.
Пристальное внимание Шерлока снова сосредоточилось на Джоне.
− Я не против, если ты мне покажешь то, наличие чего у тебя я угадываю, но не могу понять, что это, − сказал он.
− Я не могу этого обещать, − сказал Джон, ощущая, что пересохло горло. − Я не... это не... это не имеет значения.
− Ну раз так, прекрасно, − согласился Шерлок. − Кафе «Спиди» на Бейкер-стрит, завтра в семь. − Повернувшись на каблуках, он ушёл, создавая значительно больше шума, чем Майк и Райан.
Задумавшись, Джон смотрел ему вслед, стоя в коридоре дольше, чем, вероятно, должен.
Той ночью его нога была более скованной, чем обычно, когда он осторожно сел на кровать. Какое-то время он колебался, прежде чем вытащить открытку из конверта и положить её на тумбочку. Учитывая всё то, что Шерлок узнал о нём, было, вероятно, слишком поздно скрывать от него это последнее, неловкое откровение, поэтому Джон полагал, что будет наслаждаться комфортом, который подарила ему эта привычка, до тех пор, пока сможет. Потому что чем больше Джон думал об их разговоре, тем больше убеждался, что Шерлок может сделать один из двух выводов: либо он − парень с большими странностями, либо имеет маниакальные наклонности и даже опасен для общества.
Лежа в кровати и глядя на шторы напротив уличного фонаря, Джон признался себе, чего боится больше всего завтра − того, что Шерлок может потребовать вернуть ему открытку.
Называя себя маньяком (он им не был, но мог признать, что именно так всё выглядит) или сентиментальным (а в этом он был готов признаться), он думал о том, чтобы попросить у Майка телефон Шерлока и отменить... что? Свидание? Джон не был уверен − в любом случае это было ничто по сравнению с тем, насколько ему будет больно расстаться с открыткой.
Открытка была с ним во время трёх операций на трёх континентах и пяти месяцев одиночества в Лондоне, и он не знал, сможет ли справиться с такой потерей.
Джон собирался прийти на встречу раньше Шерлока, но по техническим причинам поезда в метро были задержаны, и всё закончилось тем, что он пришёл на тридцать минут позже. Споткнувшись на пороге кафе, он удивился, когда рука в перчатке поймала его руку, чтобы удержать от падения.
− Почему ты не показываешь мне это? − спросил Шерлок, выпустив локоть Джона, как только он обрёл равновесие.
− Разве мы не можем вернуться к разговору после того, как мне принесут чай? − устало спросил Джон.
− Я уже заказал чай для нас обоих, тебе − с молоком, такой, какой тебе нравится, − ответил Шерлок, направляя Джона к столу около батареи.
Джон опустился на стул с гримасой от боли, пронзившей его ногу, и прислонил трость к спинке.
− Могу я узнать, откуда ты знаешь, какой мне нравится чай?
− Наверное, нет, − рассеянно ответил Шерлок. Всё его внимание сосредоточилось на кармане куртки Джона, где, как он знал, лежит конверт. − Неважно... Так что же это − то, что ты держишь при себе и из-за чего ты волнуешься? Письмо?
− Это... это... ничего особенного, − настойчиво сказал Джон. − Да... Просто письмо, которое я получил, когда был там, на войне.
Шерлок сощурился.
− Письмо, которое ты получил, когда был в Афганистане... От кого? От жены? Нет, у тебя её нет. Кольца нет. И не было. Подруга или невеста? Возможно, но ты провёл день, сидя на холме в Риджентс-парке. Вряд ли у тебя есть подруга, иначе бы ты занимался чем-то получше в прошлую тёплую субботу. Семья? Ты явно не близок с ними, потому что у тебя шотландский акцент, а здесь, в Лондоне, ты живёшь один.
− Пятнышко крема для бритья чуть ниже твоего левого уха. Классический признак, что ты живёшь один, − неторопливо ответил Шерлок. − Так от кого это письмо? Нет, не могу угадать. От кого же?
Конечно, можно было не отвечать. Но Джон чувствовал, что нельзя.
− Ну... на самом деле, от тебя, − признался Джон, не глядя на Шерлока. Вытащив конверт из кармана, он протянул его Шерлоку.
− Это невозможно, − потрясенно выдохнул Шерлок, мгновенно его узнав. − Я отправил его, будучи ребёнком.
− А я получил его одиннадцать месяцев тому назад в Афганистане, − сказал Джон. − Это не то, на что оно похоже, я тебя не искал и не преследовал. Я просто столкнулся с Майком в парке, и я держал письмо в кармане, потому что... ну, мне всегда нравилось смотреть на фотографию, на дом с живыми изгородями и снегом... Майк захотел его увидеть, а я не хотел ему его показывать, потому что это немного странно, носить с собой письмо от незнакомца, написанное двадцать четыре года тому назад... но я не мог придумать хорошего оправдания для того, чтобы его не показывать, поэтому и сделал это. А потом он сказал, что знает тебя и собирается встретиться с тобой. Он практически притащил меня в Бартс, − объяснил Джон.
Улыбаясь, Шерлок смотрел на письмо в своей руке, прикасаясь к словам, написанным двадцать четыре года тому назад, и принимая решение. Даже несколько решений.
Джон, не посвящённый ни в одно из них, переместил вес, перенеся его на правую сторону. Его нога начинала болеть даже тогда, когда он сидел.
− Поедем домой со мной, − выпалил Шерлок.
− Туда, − сказал Шерлок, указывая на фотографию. Джон был поражён, когда осознал, что происходит − обычно, когда открытка находилась вдали от него, он начинал волноваться, но сейчас он с удивлением понял, что его не беспокоит то, что Шерлок всё ещё держал открытку в руках. − На следующей неделе − Рождество, и я собираюсь туда. Поедем со мной.
− Я не хочу попасть в неудобную ситуацию, − сказал Джон, ощущая и ликование, и неловкость. − Мы пока не знаем друг друга.
− Знаешь, я написал это письмо по необходимости. Но после того, как я его отправил, я долгое время не мог прекратить думать о солдате, который мог бы его получить, − сказал Шерлок, игнорируя слова Джона. − Я придумывал истории, где я его встречу и то, как он будет выглядеть. − Он сделал паузу, и выражение его лица стало уязвимым, почти робким.
− Какие истории? − спросил Джон.
− Детективы. Я знал, что хочу быть детективом. Мне нужен был партнёр, и ты всегда был со мной во время полицейских засад, и ты слушал меня, когда я делился доказательствами... − Шерлок покачал головой. − Это, вероятно, звучит безумно.
Что-то тёплое расцвело в груди Джона.
− Я тоже о тебе думал, − признался Джон. − Я задавался вопросом, живёшь ли ты всё ещё в Англии, после того, как вырос. Такой ли твой дом тёплый и уютный внутри, как это выглядит на фотографии.
− Теплее, чем ты можешь представить, там везде тёплые одеяла и ковры, − пообещал Шерлок. − Скажи, что ты поедешь со мной, пожалуйста.
− Я не... я не знаю... Разве я не нарушу ваше семейное Рождество?
− Там будут только мама, Майкрофт, Грэм и я, − сказал Шерлок, − она зовёт меня уже целую вечность... Но мне одному было все некогда... О!.. Я... Прости. − Он отвёл взгляд.
Когда до Джона дошёл смысл слов Шерлока, он встал и отодвинул стул. Трость упала на пол. Джон не обратил на это никакого внимания. Он подошёл к Шерлоку. Глубоко вздохнув, он взял Шерлока за руку, в которой тот всё еще держал открытку. Шерлок напрягся от неожиданности, но не отстранился.
− Для меня это будет честью, − сказал Джон и наклонился, чтобы поцеловать Шерлока в щёку. − С наступающим Рождеством, Шерлок Холмс.
Британец Том Аткинсон (Thom Atkinson)
– автор коллекции фотоснимков «Soldiers" Inventories»
, в которой представлено военное снаряжение британской армии в разные исторические эпохи. Зрители могут увидеть, как на протяжении тысячелетия менялась военная форма и вооружение солдат.
Выставка военной амуниции была собрана благодаря стараниям многих историков, коллекционеров, специалистов по реконструкции. Том Аткинсон ориентировался на конкретные военные операции, в которых принимала участия Британия в прошлом тысячелетии, зрителям он наглядно продемонстрировал все этапы эволюции военного потенциала страны, начиная с битвы при Гастингсе (1066 г.) и до современных конфликтов в провинции Гильменд (Афганистан).
Аткинсон с удивлением обнаружил, что, по сути, в экипировке солдат мало, что изменилось. Конечно же, усовершенствовалось оружие и средства защиты, но сам набор предметов солдатского обихода остался прежним. Вместо мечей современные вояки используют огнестрельное оружие, а обычные блокноты заменили на iPad.
Однако столетиями среди личных вещей солдат важное место занимают игральные карты и шахматные доски – досуг важен даже на войне. Обязательна на войне и всевозможная утварь – ложки, кружки, котелки. Автор проекта так комментирует набор солдатских вещмешков: «Требование к еде и способ её потребления не изменились за последние 1000 лет. То же самое с теплом, водой, защитой, развлечениями».
Отметим, что среди вещей нередко можно увидеть письменную бумагу, молитвенники и Библию – все эти вещи важны для солдат и по сей день.
Сам Том Аткинсон признается, что не служил в армии, поэтому ему понадобились многочисленные консультации специалистов для воплощения в жизнь этого фотопроекта. Цель проекта, по словам автора, - показать, что солдаты такие же люди, у которых есть простые человеческие потребности.
Полный перечень амуниции, представленной на фотографии, опубликован интернет-изданием
Английский фотограф Том Аткинсон сделал серию снимков, на которых представил полное боевое снаряжение британского солдата: начиная с 1066 года и заканчивая современностью. В своем фотопроекте «Солдатский инвентарь» он с точностью до мелочей воспроизвел все то, что солдаты брали с собой на поле боя: от нижнего белья до шлема, от молитвенника и табакерки до фитнес-трекера и кевларового броника.
Год 1066-й, телохранитель короля, Битва при Гастингсе.
«Англосаксонский воин в Гастингсе, пожалуй, не так уж сильно отличается от британского «Томми» в окопах Первой мировой», - говорит фотограф Том Аткинсон. В битве при Гастингсе выбор оружия солдат тоже был обширен.
Год 1244-й, конный рыцарь, осада Иерусалима.
Группа реставраторов, коллекционеров, историков и солдат помогла фотографу собрать необходимые для каждой фотографии предметы. «Было достаточно трудно собрать команду знающих людей с необходимым снаряжением, - говорит он. - Полученные снимки прежде всего являются продуктом их знаний и опыта».
Год 1415-й, боевой лучник, Битва при Азенкуре.
Работая над проектами с Wellcome Trust и Музеем естественной истории, Том Аткинсон сфокусировал свое внимание на том, что он описывает как «мифология вокруг отношения Британии к войне».
Год 1485-й, тяжеловооруженный всадник-йоркист, Битва при Босворте.
«На каждой фотографии присутствует ложка, - говорит Аткинсон. - Это очень здорово. Требование к еде и способ ее потребления не сильно изменились за последние 1000 лет. То же самое с теплом, водой, защитой и развлечениями».
Год 1588-й, солдат ополчения, Тилбери.
Сходство между комплектами экипировки поразительны, впрочем как и различия. Блокноты заменили айподы, а вот миски 18-го века практически идентичны современным котелкам; игры, такие как шахматы или карты, встречаются с завидной регулярностью.
Год 1645-й, мушкетер, Битва при Нейсби.
Каждый комплект экипировки представляет собой предметы, используемые условным британским солдатом во время знаковых сражений, имевших место за прошедшее тысячелетие.
Год 1709-й, рядовой дозорный, Битва при Мальплаке.
Аткинсон говорит, что проект, работа над которым заняла у него девять месяцев, был весьма поучительным. «Я никогда не был солдатом. Порой, глядя на определенный объект, сложно полностью понять его предназначение. Но я хотел бы, чтобы фотосерия была прежде всего о людях. Глядя на всю эту экипировку разных эпох, я чувствую, что мы на самом деле те же существа с теми же фундаментальными потребностями».
Год 1815-й, рядовой, Битва при Ватерлоо.
Комплект экипировки, выдававшийся солдатам, воевавшим в битве при Ватерлоо, включал, помимо прочего, оловянную кружку и набор шашек.
Год 1854-й, рядовой, стрелковая бригада, Битва на Альме.
Каждая фотография включает в себя бинты, холодное оружие и другие предметы, необходимые для выживания, а также и вещи «для души», на которых держится человечество: письменную бумагу, молитвенники и Библии.
Год 1916-й, рядовой, Битва на Сомме.
Несмотря на то, что Первая мировая война была первой современной войной, экипировка битвы на Сомме демонстрирует, насколько она была примитивной. Наряду с противогазом рядовому выдавалась «траншейная дубинка» с шипами - почти идентичная средневековому оружию.
Год 1944-й, ефрейтор, парашютная бригада, Битва за Арнем.
Каждая фотография демонстрирует мир солдата, включая в себя средства защиты, провизию и прочее. Предметы можно разделить на формальные (выданные интендантом и оружейником) и личные (часы, распятия, расчески и щетки для бритья).
Год 1982-й, спецназовец Королевской морской пехоты, война за Фолклендские острова.
От громоздких доспехов тяжеловооруженных всадников-йоркистов в 1485 году до тяжелых вещмешков в Порт-Стэнли на спинах Королевской морской пехоты пять веков спустя - обозрение буквального солдатского бремени.
Год 2014-й, сапер непосредственной поддержки Королевских инженерных сил, провинция Гильменд, Афганистан.
Эволюция технологий, представленных в серии, в течение прошлого века прошла с невероятной скоростью. Карманные часы 1916 года сегодня заменены водонепроницаемыми цифровыми наручным фитнес-трекером, винтовка Ли-Энфилд с ручным затвором - легким штурмовым карабином с лазерными прицелами, легкие камуфлированные кевларовые бронежилеты заняли место шерстяных гимнастерок цвета хаки.
Загрузка...